«Современное искусство» как угроза национальной безопасности.

Александр Роджерс

Сначала я хотел написать  достаточно узкую статью о творящемся в Третьяковской галерее  беспределе. Попытки выдавать за искусство примотанные скотчем к стене  ветки, демонстрация «произведений» с названиями типа «Борец за свободу  собирается резать голову федералу» (тут, я считаю, Следственный Комитет  должен внимательно изучить на предмет пропаганды терроризма) и прочее  «творчество» на грани порнографии.

И всё это рядом с Васнецовым, Репиным, Куинджи и Врубелем.

Почему-то я уверен, что  если бы подобное увидел сам Третьяков, то он выгнал бы подобного  управляющего галереей взашей, а возможно ещё бы и хорошенечко отделал  батогом (или поручил бы слугам отделать, что ещё унизительнее).

Но потом я подумал, что  искусствовед Зельфира Исмаиловна Трегулова, пребывающая нынче (и,  надеюсь, ненадолго) в должности гендиректора Третьяковки, не виновата в  отсутствии у неё элементарного вкуса.

Система так заточена, что  люди со вкусом и чувством прекрасного не могут достигнуть успеха в  современном, кхм, «искусствоведении».

Ещё когда-то давно в  университете у нас был такой предмет, как «Западноевропейское искусство»  (это при том, что я технарь). И любые попытки давать собственную оценку  или интерпретацию тем или иным произведениям искусства – живописи,  литературы, музыки – вызывали практически истерику и жестоко  подавлялись. «Заучивай, как написано в конспекте».

Это при том, что у меня  только половина рода «кровавая гэбня», а вторая половина – сплошные  художники. И я писал авторские эссе о, например, разновидностях  натюрморта просто от нечего делать. Но в результате едва смог натянуть  себе «трояк» по данному предмету, потому что не зубрил.

На уроках философии в то  же время вольнодумство и полёт мысли всячески приветствовались – можно  было свободно критиковать Фейербаха, Канта, Шопенгауэра, Ницше. Лишь бы  это было аргументировано, а не огульно.

Я, например, мог прийти  на семинар, посвящённый гуманизму, и ожесточённо доказывать, что  смертная казнь для маньяков, насильников и прочих убийц – это гуманно  (причём как по отношению к окружающим, что более важно, так и к ним  самим).

А вот в сфере  искусствоведения царил (и царит) жесточайший догматизм. Вектор этого  догматизма с советских времён поменялся (равно как и «мнение»  большинства «искусствоведов»), но не сам подход.

Вот сейчас в Третьяковке  проходит две выставки, посвящённые эпохе СССР – о Маяковском (и как ему  тяжело жилось при советской власти, ясный перец) и о эпохе застоя.

Я пару цитат приведу, прямо с сайта.

«В основе  проекта-исследования лежит попытка актуализации прошлого и выстраивания  связей внутри многообразия окружающих нас случайностей».

О чём это вообще? Это точно о Маяковском?

Или вот: «Несмотря на то,  что слово «застой» имеет отрицательные коннотации, сама эпоха 1970-х –  середины 1980-х годов была насыщена интеллектуальными спорами и  поисками, поскольку в ситуации бегства от официальной идеологии  критически мыслящие люди были вынуждены существовать и развиваться в  профанной советской реальности и воображаемых мирах».

Какиздуша окатило. Неполживо рукопожимаю. За вашу и нашу свободу.

Вот как это с  искусствоведческого на человеческий перевести? Кучка тунеядцев не хотела  работать на заводе, а предпочитала бухать и ширяться наркотой, выдавая  это за «творческий поиск»?

Я называю подобное словоблудие «имитационный интеллектуализм».

Извините, я из другой  субкультуры, отрицающей постмодернизм и так любимую Собчак «постиронию».  Поэтому мы, когда видели какую-то очевидную бездарность в живописи или  музыке, всегда говорили «концептуальненько».

Когда я любуюсь картинами Васнецова или Репина, мне не нужен искусствовед с разъяснениями «что имел в виду автор».

Максимум, что иногда нужно знать исторический контекст, как с той же «Герникой» Пикассо.

А вот «что хотел сказать  автор» каждый должен определять для себя сам. Именно в этом смысл  искусства. И если глядя на мазню… простите, на «перформансы»,  «инсталляции» или другие произведения современного искусства вам нужен  специально обученный попугай, который будет озвучивать многословные  путаные и заумные объяснения, в чём именно скрытый смысл данных  «шедёвров», то это не искусство, а, простите, птичий помёт. То есть  «гуано».

Выражение «современное  искусство» или сокращённо «совриск» в определённых кругах уже давно  является ругательным. Потому что любая, самая очевидная и вопиющая  бездарность (типа рисования частями тела, для этого не предназначенными)  выдаётся за «концептуальность» и пытается втюхиваться (предельно  удачный термин для данного явления) доверчивым гражданам, как высокое  искусство. Но нет.

Совриск – очень удачное  сокращение. Это и «соври» и «риск» для психики. Натуралам не принимающим  тяжёлые наркотики такое лучше не показывать.

Поэтому, с моей точки  зрения, «совриску» не место в культурных заведениях. Ни в Третьяковке,  ни в Эрмитаже, ни в МХАТе им. Чехова или театре им. Гоголя, если мы про  спектакли Серебренникова.

Для них должны быть специальные места, куда нормальные люди не ходят. Вот как для гомосеков сделали гей-клубы, куда натуралы ни ногой.

Хотя нет. Даже ничего  нового придумывать не нужно, никаких новых мест – можно показывать прямо  в гей-клубах. Всё равно контингент один и тот же.

P.S. Но совриску совершенно точно не место в Третьяковской галерее. Впрочем, как и Зельфире Исмаиловне Трегуловой.

Александр Роджерс

https://jpgazeta.ru/aleksandr-rodzhers-sovremennoe-iskusstvo-kak-ugroza-naczionalnoj-bezopasnosti/